Энди снова в панике.

– Вы так много заработали? – спрашивает Пат.

– О да, – отвечаю я. – Кроме того, несколько сетей запустили наш ролик, прежде чем мы дали им разрешение, поэтому папа Энди, который работает юристом, навязал им откровенно грабительский контракт. На этой неделе я закрыла свои студенческие ссуды ровно на сорок два процента. – Я подмигнула в камеру.

Мы продолжили говорить и, конечно, перешли на обсуждение тайны, что окружала Карла. Пат пошутила, мол, возможно, Карла прислали нам космические пришельцы, и поскольку я знала о последовательности в Википедии, а все остальные нет, то с уверенностью заявила, что история куда интереснее, а вот чем именно – не скажу. Я выглядела дерзко, но людям такое либо очень нравится, либо очень не нравится, а в игре за внимание (в которую я играла, сама того не понимая) эти вещи одинаково хороши.

* * *

Одна из самых больших глупостей нашего мира – чтобы выглядеть круто, надо не стараться выглядеть круто. А идеала вы достигаете лишь тогда, когда вам хочется наплевать на все. Меня не заботила серьезность этого телешоу, и ощущения свободы, независимости и уверенности пришли сами собой. Лишь некоторое время спустя я поняла, что чувствую себя сильной.

Некоторые люди с полным правом считали меня заносчивой, но это не имело значения, потому что они продолжали смотреть шоу, а тех, кто эти шоу снимал, больше ничто не интересовало. Другие думали, что я умна и полна свежих идей, и, честно говоря, мне это нравилось. Мне нравилось, что я хорошо держусь перед камерой, что люди говорят обо мне, что у меня все больше подписчиков в твиттере и что меня слушают.

По большей части власть выглядит как «жить легче, чем в среднем по стране». Люди так привыкли, что в основном не сознают, насколько они сильны. Например, люди из «среднего класса» в США составляют три процента от числа самых богатых людей в мире. Таким образом, они, вероятно, одни из самых влиятельных людей на планете, но чувствуют себя совершенно обычными.

Власть ощущается только на контрасте с возможностями окружающих и, что еще важнее, возможностями, которыми сам человек обладал ранее. Не собираюсь притворяться, будто эта странная новая уверенность в сочетании со странной новой позицией не пьянили и не вызывали привыкание. Говорят, власть развращает… Но никогда не предупреждают, насколько быстро!

Устроившись на мягком кожаном заднем сиденье новенькой машины, что везла нас в отель, я как одержимая просматривала все новости о Карле в твиттере и фейсбуке. А вот Энди был немного не в духе.

– Почему ты просто не повторила то, что нам велели?

– Потому что это скучно. Ты был прав, когда сказал, что многие хотели бы оказаться на моем месте, так, может, мне сделать что-то интересное?..

– Просто… – Он мысленно поискал нужное слово и наконец выдал: – Просто ощущение, будто у тебя нет ни грамма уважения ко всем этим передачам.

– Энди, но ведь так и есть. Я же сказала: я никогда их не смотрела. Все мое взаимодействие с телевизором сводится к комедиям девяностых на «Нетфликс». Вот если Поли Шор пригласит меня поболтать с ним, я точно по потолку буду бегать. Просто я отношусь к телеиндустрии не так, как ты.

– Но почему ты не понимаешь, что эту самую индустрию уважают и ценят не просто так?

– Нет, Энди. Я всю жизнь честно стараюсь об этом не думать. Как по мне, именно так люди начинают уважать плохие вещи. Я не к тому, что шоу, где мы сейчас снимались, плохое, уверена, люди с удовольствием его смотрят и счастливы. Просто я так мало знаю о нем, что мне все равно.

От этой беседы мне становилось неловко, но я не собиралась отказываться от новообретенных свободы и силы.

– Не знаю, нужен ли я… Зачем я вообще тут сижу? – тихо произнес Энди.

Я обхватила его лицо ладонями, и он слегка покраснел.

– Энди, не глупи. Ты здесь, потому что имеешь к происходящему самое прямое отношение. А еще затем, чтобы снимать видео.

– А?

– Как ты вчера заметил, у нас на канале уже пятьдесят тысяч подписчиков. Нам нужно снимать новые ролики. Контролировать эту историю.

– Ты этого хочешь?

– Думаю, да.

– Но… – Ему не было смысла произносить все те причины, которые я ему сама только что подсказала.

– Не смей использовать против меня мои же аргументы. Ты выиграл.

– Сто тысяч, – уточнил Энди. – За последние пару дней число подписчиков удвоилось.

Я подалась вперед и попросила водителя:

– Вы не могли бы отвезти нас туда, где продают камеры?

В ту ночь мы сняли и загрузили второй ролик «Эйприл и Энди». Показали, как изменилась наша жизнь после Карла. Я четко дала понять, что Энди мой равноправный партнер. (Каждый раз, когда мы приходили на телевидение, возникала путаница, потому что в первом видео я притворилась, будто он случайный прохожий.) Я пошутила, мол, телевидение отстой, но хотя бы кормят бесплатно. Лишь мимоходом упомянула о Карле и, конечно, ни слова не сказала про Последовательность Фредди Меркьюри. Карлу не вечно быть в новостях, поэтому, если мы собираемся и дальше заниматься каналом, надо постепенно отходить от темы робота.

Я подумала: а может, нам организовать какое-нибудь шоу об искусстве и дизайне? Возьму на себя все разговоры; Энди может выступать в качестве оператора и редактора. Даже Майю можем привлечь, чтобы помогала нам писать сценарий для серий и готовить иллюстрации. Странно сейчас оглядываться на те наши мечты и в равной степени думать: «Ой, какие же мы были милые и бесполезные» и «Боже, я так скучаю по той жизни, что прикончила бы всех панд на планете, лишь бы ее вернуть».

Пока мы снимали второй ролик, шоу вышло на Восточном побережье и мне пришло где-то пять тысяч сообщений. Я не стала на них отвечать, даже Майю проигнорировала. Решила, все равно мы скоро поговорим. У меня кружилась голова от такого внимания, от недосыпа, от восторга, чем мы с Энди занимаемся. Я наконец поняла масштабы обрушившегося на нас успеха, и мы пытались поймать удачу за хвост. Хотя бы отчасти.

Но самым прекрасным было то, что следующее утро выдалось свободным. Отец Энди хотел сводить нас в агентство, чтобы обсудить то, что там обсуждают в агентствах, но встреча была назначена на три часа дня. А сейчас нас ждал СОН! Настоящий, взаправдашний, чудесный, слюнявый, эгоистичный сон на огромной кровати!

Я даже не стала смотреть вместе с Энди эфир. Вползла в номер, сбросила чертовы туфли, чертов лифчик и чертовы трусы и закопалась в роскошные дорогие отельные одеяла.

Разумеется, ничего из нашей затеи не вышло. Я посмотрела на телефон и, вместо того чтобы ответить поклонникам, открыла твиттер, прочитала все, что про меня думают – хорошее и плохое, – а потом зашла в почту… идиотка.

Я ответила на письма от Майи и брата (он гордился мной и предвкушал нашу встречу у него на свадьбе), от родителей (они переживали, чтобы я хорошо о себе позаботилась). Затем вспомнила про ту женщину из университета Беркли и проверила, не пришел ли от нее ответ. Вообще-то пришел, двенадцать дней назад. Просто он затерялся в куче других посланий, а я совершенно забыла о нашем разговоре.